Ноги мерно ступают по склону. Ты почти на четвереньках ползёшь, цепляясь руками за небольшими выступы рельефа. То это корень. То пучёк травы, То очередной камень полетел вниз, цепляя по пути другие. Вот он увяз в каком-то кусте, но с десяток камней поменьше продолжают катиться дальше.
--- Если бы брошенный камень размышлял и говорил, то он свой полёт, свободным объявил. --- пронеслась в голове цитата толи из книги, толи из песни.
Под ногти забивалась земля. Штаны по колени были все истрёпанны и в грязи. На редких прямым участках пути, штанины свисали как будто вниз как будто пластиковые тубусы.
Позади меня раскинулся прекрасный вид. Там был лес. Слева, в далеке виднелась полоса озера. В лесу было несколько опушек. Она были прекрасны. В каждой было что-то уникальное, и лишь одна была, будто выжженной в центре сигаретой, уголёк которой продолжал тускло тлеть. Вот только хабариков небыло вокруг.
Пора было снова подтянуть поклажу. Она была слишком тяжела, для того, чтобы взбираться с ней на плечах, ну а в руках это и в принципе было невозможно. Не сразу удалось расположить ноги так, чтобы они не скользили. Не одино растение было выкорчевано таким образом за сегодня. Почему-то, казалось что эта затея бессмысленна, и как все остальные не приведёт ни к чему толковому. Не знаю от чего было такое ощущение. Быть может от того, что редко какое дело я удосужился довезти до конца. Быть может от того что я только что уничтожил плод своих рук последних месяцев.
Спрятавшись от солнца под кустом, я достал из сумки флягу с водой. Сделав несколько глотков, я закрыл глаза.
Скорей всего я уснул. Солнце уже катилось на убыль. На ветке перед моими глазами ползла божья коровка. У неё было 6 белых пятнышек на крылышках. Четыре на левом, два на правом. Аккуратно взяв, я посадил её на самый краешек раскрытой ладони. Вскочил и забормотал детскую поговорку. Она улетела прочь, а я побрёл дальше. До вершины осталось метров сто, не больше.
Это была довольно большая гора. С другого края был обрыв, метров двести пятьдесят --- триста. Стоя на его краю, перехватывало дух. Ветер будто пытался схватить тебя под руки и понести в даль.
Теперь та поляна напоминала потухшую трубку. Там стоял деревянный обгоревший короб. В нём была непонятная смесь палёной травы и пепла.
Вы когда-нибудь пробовали сделать факел? Попробуйте. Факел, который сможет ярко гореть более получаса сделать не так-то и просто. Но сейчас это не важно. От этого факела надо всего-немного. Встретить своим пламенем восходящее солнце и пролететь несколько метров. Вот солнце и оторвалось от горизонта. Огонь с жадностью выскочил из-за своей оградки из камней на факел. Он не противясь покинул очий дом.
Вращаясь, он описал дугу и упал на сложенную из соломы крышу деревянного домика. Жадный до жертвы огонь в считанные мгновение охватил её целиком и, возвышаясь надо мной метров на семь, игриво щёлкал. Я присел на корточки и стал наблюдать за этим действием. Потом обмотал руку верёвкой и взвалил поклажу на спину.
Интересный был опыт. Построить дом. Уничтожить дом. Размотав узлы верёвки я извлёк свою ношу. На неё ушло значительно больше времени, чем на дом. Там были тысячи перьев хитро переплетённые между собой и несколькими тонкими тростями нитками. В них преобладал чёрный цвет. Чтож поделаешь, в наших широтах других птиц с крупными перьями кроме ворон довольно мало. С трудом пристегнув их с воим рукам, я расправил крылья. Ветер будто взбесился в это момент и стал бешено биться в них, отчего мне пришлось сложить их вдоль тела. Я понимаю что я делаю. Я осознаю это. Бросив взгляд на сгоревший дом я кинулся к обрыву и прыгнул.
Не рассчитывая на благосклонность ветра, я видел зарево родного города, что раскинулся передо мною.
Друг
Сухой кашель болью отдавал в груди. Было холодно. У пуховика был
практически оторван рукав. Ещё вчера я был бы рад откашляться. Теперь я
этого боюсь. Снова удалось.
Человек медленно протаскивал ноги в снегу по щиколотку. Ног он
практически не чувствовал из-за от того, что его армейские сапоги были
порваны и чем-то напоминали двух лысых грязных и мелких сабачёнок. Он
остановился на углу дома и стал жевать кусок булки, что достал из
кармана. Его ногти длинной сантиметра в полтора уже давно не были
похожими на человеческие. Они скорее походили на сбитые детьми
когда-то полупрозрачные пластиковые вилы.
Еда это хорошо. Еда это-то единственное ради чего стоит жить. Еда и
опьянение. Чудесное забытьё. Когда ты можешь расслабиться и тебя не
волнует ничего, ни холод. Ни голод. Ни мрази люди вокруг. Ни
собственная вонь. Ни разбитое лицо.
Главное тут нет людей. Тут некому тебя обидеть. Разве что встретишь
дворовую собаку, но та не обидит. Та лишь подойдёт, понюхает и
отправится своей дорогой знаю, что ты свой. Или прибьётся, если будет
кусочек чего съестного с собой прикормить.
Не то что та кампания вчера. Сначала был удар по голове. Потом по
ногам и я упал. Они смеялись. Кричали: "Паскуда", "Мразь",
"Говно". Потом оттащили в какую-то подворотню и стали кидаться в меня
бутылками. Потом стали что-то между собой обсуждать. Кто-то пытался их
остановить. Нет, это не был прохожий, прохожий бы мгновенно оказался
бы рядом со мной. И это не был милиционер. Тогда они бы
разбежались. Это одному из них показалось, что шутка затянулась. Он не
хотел кинуть в меня бутылку. Или не мог. По этому в конце концов она
разбилась о стену прямо перед моим лицом. Из губы хлынула кровь и
разжались дружные поздравления и похлопывания по плечу.
Каждый подошёл и дал в живот ногой лежачего. Затем все смеясь
ушли. Лежачий был в полуобморочном состояние. Лишь в середине
следующего дня он нашёл силы чтобы подняться и уйти.
Я облокотился на дерево и тут же отпрянул. По плечу как будто прошёл
разряд тока.
Вторая попытка облокотиться была более аккуратной и успешной. До
теплоцентрали было ещё около двух километров пути. За спиной что-то
хрустнуло и я с испугом обернулся. Там был пёс. Он был очень большим и
на вид, здоровым, что было довольно удивительно для дворового пса. Под
моим взглядом он прилёг и отвёл уши назад. У него был чёрный нос и
серая шкура. Куцый хвост неподвижно лежал позади. Я подошёл к нему
метра на 3 и аккуратно кинул ему кусок хлеба.
Пёс поднялся. Сделал шаг. Обнюхал предложенное угощение. Поднял морду
и уставился на человека. В его остекленевших глазах можно было увидеть
панорамную небольшого пригодного леса. Человека в рваной одежде
еле-еле улыбающегося разбитыми губами. Единственное, что в них не
отразилось как он махнул хвостом.
Ну вот. Теперь я не буду больше один. Теперь я буду с другом. Теперь
меня не обидят. Молодец. Хороший пёс. Кушай хлеб. Почему ты его не
ешь?
Человек сделал несколько быстрых шагов и начал трепать животное за
ухо. То отпрянуло и зарычало.
- Что с тобой? - испуганно за озирался он и начал пятица. В глазах
появился страх. Ещё мгновение, и они уже больше никогда не потеряют
это выражение.
практически оторван рукав. Ещё вчера я был бы рад откашляться. Теперь я
этого боюсь. Снова удалось.
Человек медленно протаскивал ноги в снегу по щиколотку. Ног он
практически не чувствовал из-за от того, что его армейские сапоги были
порваны и чем-то напоминали двух лысых грязных и мелких сабачёнок. Он
остановился на углу дома и стал жевать кусок булки, что достал из
кармана. Его ногти длинной сантиметра в полтора уже давно не были
похожими на человеческие. Они скорее походили на сбитые детьми
когда-то полупрозрачные пластиковые вилы.
Еда это хорошо. Еда это-то единственное ради чего стоит жить. Еда и
опьянение. Чудесное забытьё. Когда ты можешь расслабиться и тебя не
волнует ничего, ни холод. Ни голод. Ни мрази люди вокруг. Ни
собственная вонь. Ни разбитое лицо.
Главное тут нет людей. Тут некому тебя обидеть. Разве что встретишь
дворовую собаку, но та не обидит. Та лишь подойдёт, понюхает и
отправится своей дорогой знаю, что ты свой. Или прибьётся, если будет
кусочек чего съестного с собой прикормить.
Не то что та кампания вчера. Сначала был удар по голове. Потом по
ногам и я упал. Они смеялись. Кричали: "Паскуда", "Мразь",
"Говно". Потом оттащили в какую-то подворотню и стали кидаться в меня
бутылками. Потом стали что-то между собой обсуждать. Кто-то пытался их
остановить. Нет, это не был прохожий, прохожий бы мгновенно оказался
бы рядом со мной. И это не был милиционер. Тогда они бы
разбежались. Это одному из них показалось, что шутка затянулась. Он не
хотел кинуть в меня бутылку. Или не мог. По этому в конце концов она
разбилась о стену прямо перед моим лицом. Из губы хлынула кровь и
разжались дружные поздравления и похлопывания по плечу.
Каждый подошёл и дал в живот ногой лежачего. Затем все смеясь
ушли. Лежачий был в полуобморочном состояние. Лишь в середине
следующего дня он нашёл силы чтобы подняться и уйти.
Я облокотился на дерево и тут же отпрянул. По плечу как будто прошёл
разряд тока.
Вторая попытка облокотиться была более аккуратной и успешной. До
теплоцентрали было ещё около двух километров пути. За спиной что-то
хрустнуло и я с испугом обернулся. Там был пёс. Он был очень большим и
на вид, здоровым, что было довольно удивительно для дворового пса. Под
моим взглядом он прилёг и отвёл уши назад. У него был чёрный нос и
серая шкура. Куцый хвост неподвижно лежал позади. Я подошёл к нему
метра на 3 и аккуратно кинул ему кусок хлеба.
Пёс поднялся. Сделал шаг. Обнюхал предложенное угощение. Поднял морду
и уставился на человека. В его остекленевших глазах можно было увидеть
панорамную небольшого пригодного леса. Человека в рваной одежде
еле-еле улыбающегося разбитыми губами. Единственное, что в них не
отразилось как он махнул хвостом.
Ну вот. Теперь я не буду больше один. Теперь я буду с другом. Теперь
меня не обидят. Молодец. Хороший пёс. Кушай хлеб. Почему ты его не
ешь?
Человек сделал несколько быстрых шагов и начал трепать животное за
ухо. То отпрянуло и зарычало.
- Что с тобой? - испуганно за озирался он и начал пятица. В глазах
появился страх. Ещё мгновение, и они уже больше никогда не потеряют
это выражение.
Смотри
Двор. Скамейки. Качели стоят рваным полукругом и отбрасывают тени на землю.
Хочется пить. По центру возвышается небольшой игрушечный город с верёвочным
входом и пологим выходом горки. Со здания, что неподалёку, всё вокруг
освещается лампой, до которой не смогут долететь маленькие, как правило жёлтые
или оранжевые, пластмассовые шарики из детских пневматических пистолетом,
ружей или винтовок.
За плечом кто-то стоял наклонившись вперёд. К самому уху.
--- Смотри --- тихо сказал он.
Пройдя дальше по дорожке, я присел на ограждение. Невысокое ограждение
сваренное из труб и покрашенное чёрной краской. Лишь редкие прохожие семенили
по домам вдоль дороги в столь поздний час. На площадке же не было никого,
кроме неподвижного, несмотря на ветер, флюгера в виде петуха на самой высокой
башне города. Со стуком проехал трамвай с тусклым кондуктором внутри. На его
коленях лежал практически до конца разгаданный сканворд.
--- Смотри --- прошептали за ухом.
Глаза устали не заметно трепетать, от чего фрагменты мира поочерёдно
выпадали. Опустив веки, они смогли немного расслабиться и остановиться. Я
поднялся и пошёл в сторону улицы.
Изредка, мимо мелькали лица людей. Раньше, постоянно мелькали дома, деревья,
но теперь, эта канитель перестала меня занимать. Я остановился и стал с
деланной заинтересованностью наблюдать за мостом, по которому то и дело
мелькали машины. Они делились на два вида, глянцевые и матовые. По глянцевым
быстро проносились тонкие полосы света, те же лучи, что падали на матовые,
рассеивались в овальные формы.
Подул ветер. Как оказалось, я стоял под деревом. Его сухие листья нервно
задёргались.
--- Смотри --- тихо прошептал кто-то совсем близко.
Подойдя к пешеходному переходу я стал наблюдать за молодым человеком, стоявшим
напротив меня. Загорелся зелёный свет светофора. Мы сделали несколько шагов
вперёд. Кажется, он не смотрел на меня, пока ожидал зелёного света, а теперь
он уже и не мог этого сделать. Ноги были выбиты из под его тела, а голова была
обрамлена тысячами трещинок лобового стекла глянцевого автомобиля. Машина,
сбросив на мгновение скорость, поехала дальше. Другая остановилась метров на
двадцать влево от тела. Из неё выскочил человек, и стал быстро набирать
какой-то номер. Было видно, что он очень торопится, то ли что бы поскорее
приехала скорая, то ли для того, что бы не забыть номер уехавшей машины.
Переходя дорогу я не знал, стоит ли мне подойти к сбитому человеку. Стоит ли
посмотреть на него или это будет не прилично. В любом случае я не смогу ему
ничем помочь. Я ведь не медик. А врачи уже вызваны. Водитель остановившейся
машины достал из багажника сигнальный треугольник. Всё таки, я не смог не
скосить глаза на него.
--- Смотри --- прошептал он.
Показалось, что меня проткнула игла. Не обратив на произошедшее внимания я
остановился на другой стороне улицы. Достал сигарету. Обыскав все карманы, в
последнем нашёл зажигалку.
--- Смотри --- вторил шёпот над ухом скрежету зажигалки. Обернувшись я увидел
как водитель убирает руки от участника дорожно транспортного
происшествия. Под его головой лежал какой-то пакет.
Нервно затянувшись, я быстро зашагал прочь. Вокруг мелькали
дома. Столбы. Машины. Лица людей. Ветки деревьев тянулись ко мне. Глаза болели
всё сильнее. В каком-то дворе я кинул рюкзак на землю. Сел на него,
облокотившись спиной на створку гаража. Еле-еле я мог разглядеть дверь
подъезда.
--- Смотри --- прошептал кто-то на ухо.
Я закрыл глаза. Стала немного легче, но дурнота не отступала.
--- Смотри --- прошептали на ухо.
Хочется пить. По центру возвышается небольшой игрушечный город с верёвочным
входом и пологим выходом горки. Со здания, что неподалёку, всё вокруг
освещается лампой, до которой не смогут долететь маленькие, как правило жёлтые
или оранжевые, пластмассовые шарики из детских пневматических пистолетом,
ружей или винтовок.
За плечом кто-то стоял наклонившись вперёд. К самому уху.
--- Смотри --- тихо сказал он.
Пройдя дальше по дорожке, я присел на ограждение. Невысокое ограждение
сваренное из труб и покрашенное чёрной краской. Лишь редкие прохожие семенили
по домам вдоль дороги в столь поздний час. На площадке же не было никого,
кроме неподвижного, несмотря на ветер, флюгера в виде петуха на самой высокой
башне города. Со стуком проехал трамвай с тусклым кондуктором внутри. На его
коленях лежал практически до конца разгаданный сканворд.
--- Смотри --- прошептали за ухом.
Глаза устали не заметно трепетать, от чего фрагменты мира поочерёдно
выпадали. Опустив веки, они смогли немного расслабиться и остановиться. Я
поднялся и пошёл в сторону улицы.
Изредка, мимо мелькали лица людей. Раньше, постоянно мелькали дома, деревья,
но теперь, эта канитель перестала меня занимать. Я остановился и стал с
деланной заинтересованностью наблюдать за мостом, по которому то и дело
мелькали машины. Они делились на два вида, глянцевые и матовые. По глянцевым
быстро проносились тонкие полосы света, те же лучи, что падали на матовые,
рассеивались в овальные формы.
Подул ветер. Как оказалось, я стоял под деревом. Его сухие листья нервно
задёргались.
--- Смотри --- тихо прошептал кто-то совсем близко.
Подойдя к пешеходному переходу я стал наблюдать за молодым человеком, стоявшим
напротив меня. Загорелся зелёный свет светофора. Мы сделали несколько шагов
вперёд. Кажется, он не смотрел на меня, пока ожидал зелёного света, а теперь
он уже и не мог этого сделать. Ноги были выбиты из под его тела, а голова была
обрамлена тысячами трещинок лобового стекла глянцевого автомобиля. Машина,
сбросив на мгновение скорость, поехала дальше. Другая остановилась метров на
двадцать влево от тела. Из неё выскочил человек, и стал быстро набирать
какой-то номер. Было видно, что он очень торопится, то ли что бы поскорее
приехала скорая, то ли для того, что бы не забыть номер уехавшей машины.
Переходя дорогу я не знал, стоит ли мне подойти к сбитому человеку. Стоит ли
посмотреть на него или это будет не прилично. В любом случае я не смогу ему
ничем помочь. Я ведь не медик. А врачи уже вызваны. Водитель остановившейся
машины достал из багажника сигнальный треугольник. Всё таки, я не смог не
скосить глаза на него.
--- Смотри --- прошептал он.
Показалось, что меня проткнула игла. Не обратив на произошедшее внимания я
остановился на другой стороне улицы. Достал сигарету. Обыскав все карманы, в
последнем нашёл зажигалку.
--- Смотри --- вторил шёпот над ухом скрежету зажигалки. Обернувшись я увидел
как водитель убирает руки от участника дорожно транспортного
происшествия. Под его головой лежал какой-то пакет.
Нервно затянувшись, я быстро зашагал прочь. Вокруг мелькали
дома. Столбы. Машины. Лица людей. Ветки деревьев тянулись ко мне. Глаза болели
всё сильнее. В каком-то дворе я кинул рюкзак на землю. Сел на него,
облокотившись спиной на створку гаража. Еле-еле я мог разглядеть дверь
подъезда.
--- Смотри --- прошептал кто-то на ухо.
Я закрыл глаза. Стала немного легче, но дурнота не отступала.
--- Смотри --- прошептали на ухо.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)