Без Title

Мягко, скользко, нежно. Ни одно движение не остаётся без внимания. Вот двинул правую руку вверх, и она начала лепетать, вот ты переложил левую руку, и она заговорила боле ярко, более насыщенно. Вот твои руки побежали, быстро-быстро перебирая пальцами по ней, и она вся затрепетала. Ты прижимаешь её к своему телу сильнее и с каждым мгновением чувствуешь её всё лучше. Ты закрываешь глаза и начинаешь качаться в такт с её звуками. Ощущаешь малейшие её вибрации. Подносишь к ней всё ближе и ближе своё лицо. Выделываешь самые замысловатые движения пальцами. Вдруг ты слышишь оглушительный щелчок. На твоей губе проступила кровь. Капля падает вниз. Получился прекрасный узор, ты начинаешь водить по нему своим пальцем, и он становится совершенным. Ты открываешь глаза. Смотришь. Порвана. Она порвана. Струна порвана. Кончина песня. Оборвался аккорд. Закрылся театр, и лишь старый актёр сидит на его ступенях. Он прожил миллионы жизней, побывал королём и бедняком, пророком и мошенником, убийцей и лекарем. Он прожил их жизни. Он даже был актёром. Он жил на лакированном паркете под вольфрамовой нитью. Он прожил больше всех жизней на свете. Он плавал в декорациях моря. Он плачет, и капли с его глаз падают на мраморные ступени. Он рад, что достиг совершенства в своём искусстве, он рад за каждую жизнь, что прожил с горизонтом в складку. Он плачет оттого, что не прожил лишь только одну жизнь. Он не прожил свою жизнь. Раздался шорох и тихий мат. Он шёл сверху. С неба. Где нет ничего кроме божьего ока. Это были рабочие. Раздался лязг и шелест. Упали на паркет тяжёлые шторы. Вышел актёр. Поклонился. Сел на сцену. Закрыл глаза. Вздохнул. Рассмеялся, ведь вот и прожил он свою жизнь. Вот и кончилась она. А газеты о нём ещё долго будут писать.