...то что происходит он не понимает, город бомбят, слава богу мы не в городе, тикают часы, молчание в комнате, мама говорит: "может нас не достанет", папа на рыбалке соСвоим другом Ваней, вот кстати он, с уловом вернулся. "Война, слышал папа?" - он просто улыбнулся.
(с) Кирпичи "GetDown"
Молодой человек поднялся со скамейки и пошёл дальше, прикуривая очередную папиросу подаренной зажигалкой. Он направлялся к фарфоровому заводу, что был не далёко. Рядом с ним, много лет назад были вырыты карьеры, в которые раньше сливалась отработанная, но сейчас там часто можно было увидеть людей с шашлыками. Берег озеленился за года. Вода несколько очистилась. Он проходил мимо самых ворот завода, удручающее зрелище. Мертвая земля. Свалки битых плит. Канава в направление озера заваленная битым кирпичом. Её пришлось перепрыгнуть. Потом вид улучшился. Он шёл вдоль берега. У воды лежали плиты, как будто специально кто-то много лет назад сложил вместо скамей. Возможно, и не человек. Он присел на самом краешке одной из низ на корточки и стал вглядываясь в воду. Стал водить рукой над самой её поверхностью и что-то с увлечением рассматривать. Вот он обрадовался. Вот немного загрустил.
Поднялся. Продолжил путь. Он обошёл первое, второе, третье озеро, пробрался сквозь кусты к камню, который знал и помнил, на котором он провёл довольно много часов своей жизни. Вид с него он помнил как свою ладонь. Привычно сев на него и положил подбородок на колени, он стал как всегда просто смотреть перед собою. Вода была практически неподвижна, толко от нескольких уток расходились круги по поверхности. Они ныряли и выныривая забавно отряхивались от воды. Капли стекали по их перьям вниз. Время текло очень быстро. Приятная музыка в наушниках этому только способствовала.
Вот он встал и потянул затёкшие ноги. Здесь был хороший воздух, не смотря на то, что было совсем не далеко было достаточно оживленное шоссе. Вдыхая его невольно чувствуешь, как он проходит по организму, расходится по лёгким и впитывается в кровь, как она разносит его по всему телу, как он доходит до кончиков пальцев рук и ног. Сегодня он хотел получить что-то новое, по сравнению с тем, что получал раньше. В этот раз он решил прогуляться дальше по этому кусочку леса, зайти подальше в глубь его. Возможно найти новый камушек, на котором было бы приятно сидеть, ну или просто посмотреть на новые пейзажи. Он стал обходить последнее озеро, 4-е.
Вдоль него нависала старая линия электропередач. Большинство столбов, что держали её, прогнили много лет назад. Один из них уже висел на проводах, как скалолаз, что соскользну и держится лишь на верёвке привязанной к остальным. Парень шёл по берегу перепрыгиваю лужи, потом свернул на какую-то тропинку, которая уходила в глубь леса, хотя лесом это можно назвать лишь отчасти, ведь для него здесь просто не хватило бы места, да и сосна и берёзам надо намного больше лет, чтобы они достигли требуемых высот.
Тропинка была узкой и сильно заросшей, но тем не мение было видно, что по ней ещё кто-то ходит. По пути был небольшой ручеёк, сантиметров 30 шириной наверное. Было бы мне сейчас лет 6, я бы сказал, что это маленькая речка. Вода в нём была очень мутная и бликовала фиолетовым цветом бензиновой плёнки. Человек перепрыгнул даже не заметив его, так как спешил к замеченному сквозь деревья большому камню обросшему со всех сторон мхом.
Там была полянка, которую со всех сторон обступили деревья. Камнем же, оказалось какое-то бетонное сооружение, отдалённо напоминающее трансформаторную будку, но оно было немного меньне по размерам. Стенки были крайне необычными, они отдалённо напоминали арки храмов, которые по неизвестной причине заложили кирпичом. В одной из них была большая, сильно проржавевшая стальная дверь. Вся постройка была очень сильно потрёпанна временем, много где были видны сколы и трещины. Он залез на крышу и сел там на травку. Она приятно обвила пальцы рук. Оттуда был неплохой вид: лесок, озёра и панорама города на фоне этого всего. Главное было не поворачивать голову в сторону завода.
Началась слабая, еле заметная морось, но солнышко не спряталось за тучами. Это был приятный, мелкий грибной дождик, который не мочит, а только смывает с души тоску. Но так было не долго, он усилился и парень слез со своей "кочки", встал под свод арки у двери. Он улыбался и рассматривал, как капли стекают по веточкам и листочкам, как воробей прятался от дождя под ветками. Как он испугался упавшей на него капельки и взметнул куда-то в сторону. Казалось, что деревья умышленно сделали по шагу от этого строения в стороны. Казалось, что что-то не давало им подойти ближе. Была какая-то причина, которая спряталась за туманом времени.
Человек стал вглядываться в щели вокруг двери, но ничего, кроме темноты, там не видел. Затем он подобрал какой-то булыжник и стал наносить им удары по месту, где должен быть замок, в стороны полетели куски ржавчины. Потом показалось железо. Удары сместились в сторону петель, где стали приносить хоть какой-то смысл. Начала отходить нижняя петля, вот она уже коснулась земли. Потом верхняя. Дверь начала медленно падать, казалось что она думает, а делать ли ей это дальше, или лучше будет зацепиться за что-нибудь ещё..
В голове прозвучал хруст костей. В тот же момент всё тело как-будто проткнули огромной иглой. Руки повисли вдоль тела, камень выпал из руки, глаза были широко открыты. Он стоял и смотрел на придавленную тяжёлой дверью траву в паре сантиметров от собственной ноги. Сердце билось в бешеном ритме, голова кружилась, ноги подкашивались.
Чувствовался затхлый запах. Было очень тихо. Казалось, что это впитало в себя все звуки, чтобы утолить свою жажду скопившуюся за годы тишины. Всё вокруг было покрыто толстым слоем пыли, под которым всё смешалось в непонятный серый рельеф из шкафов, ящиков, столов и стульев. На одном из столов явно угадывалась лампа, с пластиковым плафоном, зелёным и с широкой белой полосой внизу. Такая лампа есть, или по крайней мере была в каждом доме. Стояла на столах практически всех чиновников и других кабинетных работников. Парень провёл по ней пальцами, и среди серого бархата проступили полосы, сначала зелёные, потом белые. Рядом с ней лежали книги, под ними было стекло, которым наверняка были накрыты фотографии. Смахнув ладонью пыль человек увидел там старые, чёрно-белые фотографии, на которых были изображены военные на фоне мёртвых полей и военной техники.
Тут же была и какая-то записная книжка, очень ветхая и сильно затасканная. Страницы бьли на ощупь какими-то странными, казалось что их сожгли, но каким-то странным образом недали развеяться пеплу. Текст был практически не различим на фоне пожелтевшей бумаги, сам почерк был очень резкий, угловатый и неразборчивый, наверняка всё это писалось на ходу. На корешок была прицеплена металическая ручка, он попытался аккуратно отстегнуть её, чтобы рассмотреть получше, но в результате оторвал часть переплёта. Это была довольно необычная ручка, хотя бы своей формой. Она не была круглой, как большинство, она была треугольной с сильно круглёнными гранями. На ней было три яруса, самый широкий - колпачок, потом сужение на миллиметр, средняя часть корпуса, потом второе сужение. Она была вся исцарапанная и со вмятинами, нижний торец украшал какой-то наполовину стёршийся символ.
Неожиданно, сильно испугав его, в помещение влетела большая чёрная птица, он уже видел такую один раз, в центре города, такая сидела на кожаной перчатке у какого-то парня. Она стала метаться из угла в угол громка хлопая крыльями и поднимая в воздух огромное количество пыли, от которой парень начел задыхаться и кашлять. Он прижал к лицу рукав, это немного помогло ему и он смог унять свои лёгкие.
Вокруг начали туда сюда бегать люди в серой форме. Они бежали в глубь помещения не обращая ни доли своего внимания на человека, который стоял посередине и изумлёно смотрел на них. Он не знал что ему делать. Не знал, продолжать ему так стоять или пойти к выходу, или, углубиться за всеми в здание.
Парень побежал за людьми в форме, но его практически сразу остановил большой человек в форме и фуражке. Он с плотоядной улыбкой взял его за плечо и повёл к выходу. Я попытался что-то возразить, но мне в спину упёрся револьвер, что лишило меня выбора. Он вывел меня на улицу и оставил там. Пейзаж изменился кардинально, передо мною было поле заросшее травой практически до самого горизонта, изредка виднелись деревья и кусты. Судя по всему, был вечер, небо было серым. По нему бежали какие-то чёрные точки. Их было около двадцати. Это были самолёты.
Вокруг меня стояло много людей. Они относились к разным классам, к рабочим, к интеллигенции. Дети прижались к своим родителям, их била крупная дрожь. Некоторые из них хныкали, задавали старшим вопросы, на которые те не могли ответить правду. Некоторые стояли смотрели в небо неподвижным, не мигающим взглядом. Некоторые паниковали, плакали, бегали кругами, некоторые меланхолично ковырялись палочками в земле. Тот кто вывел меня сюда развернулся и пошёл в глубь помещения, кто-то бросился за ним с криками, плачем и мольбами пустить. Раздался выстрел отразившийся много раз от стен, хлопок двери. Потом, спустя несколько секунд затворилась ещё одна дверь, намного более тяжёлая.
Это выстрел прозвучал как гром в наросшей тишине, он отрезвил всех людей вокруг меня. Они успокоились. Они стали просто стоять и смотреть на небо. Только глубокое дыхание большинства показывало, что они волнуются. Тишина стала звенящей. Звон стал перерастать в пронзительный свист.
Часть людей начало крестится, часть попадало на землю и стало закрывать головы руками, часть попыталось прижаться где-нибудь у постройки. Десятки маленьких точек отделилось от самолётов.
Неожиданно всё стало белым. Было несколько вспышек. Я ослеп. Когда зрение вернулось, я стоял посреди древнего леса, вокруг были исполинских размеров деревья с серо-красными стволами, которые взметнулись до самых небес, где раскинулись их кроны. Непроглядные кроны из серой листвы. Они выросли за секунды, в одно мгновение, и их корни только начали разрастаться во все стороны. Они стремительно приближались к нам со всех сторон, поднимая огромные валы пыли сравнимые по своим размерам с многоэтажными домами. Когда им оставалось всего несколько десятков метров время практически остановилось. Люди и деревья уходили в этот непроглядный туман. Медленно, сантиметр за сантиметром вал поглощал в себя всё, что встречалось на его пути. Вот парень протянул руку чтобы потрогать его. Он оказался очень твёрдым. Время вновь полетело.
Парень лежит в мокрой траве у какой-то постройки в центре городского леса. Вот он перевернулся и посмотрел в дверной проём, из него блестело два глаза ворона, который смотрел на него с надеждой, что ему перепадёт что-то вкусное. Человек вскочил на ноги, в руках он сжимал какую-то тетрадку. Стал лихорадочно оглядываться из стороны в сторону и побежал не разбираю пути. Когда биение сердца стало настолько громким, что он уже не мог слышать своих мыслей он сел на какой-то камень и стал дышать полной грудью. Ему не хватало воздуха. Спустя немного времени дыхание и сердцебиение успокоилось. Накатилась усталость и он сидя уснул.
Росчерки пера/Было утро.
Ну чтож. Распрощался я со своей идеей написать один большой рассказ. Вернее не то что распрощался, он в любом случае будет состоять из множества маленьких, через каждый из них будет протекать одна и таже мысль. К чему я это всё сюда пишу? Просто написать его целиком у меня вряд ли получится, в виду того, что я хочу получить ваши комменты не которых кусочков слишком рано, и от того они выходят за пределами "Росчерков пера". По этому буду делать примерно так. Буду выкладывать его главами. По мере написания. Каждый пост, что есть часть всего рассказа будет иметь название вида "Росчерки пера/..." Вот только на месте многоточия будет её название. Когда оно будет закончено (весь рассказ) он будет собран в один огромный фаил, с дополнительными правками и вставками и выложен разом. Надеюсь такое моё решение никого не разочарует. Ближайшие два поста (включая этот) - будут редактированными версиями того, что написано уже давно. Наслаждайтесь.
-------------------------------------------------------------
Он уходит, с ключами в руке, напевая, на чужом языке: "На песке не осталось, ничего что казалось, будто в чашке плескалось, кофе, самая малость. И пролилась..."
Tequilajazzz (с)
- Блин, - пронеслось в сознание. - Выключите солнце,- простонала голова зарываясь обратно в одеяло. Но времени не было, надо было вставать. Вот только не совсем понятно зачем это всё надо, но просто надо выкапываться из под этого чудесного одеяла, под которым так тихо и тепло. - Надо водичкой облиться. И попить...
Одна нога неуклюже высунулась из под пристанища райского блаженства, и, как перископ подлодки, начала крутиться из стороны в сторону в поисках пирса. Вот только нельзя ходить судам на ощупь, а то береговая линия быстро превратилась бы в нечто пилообразное. Тапок улетел в неизвестном направление. Под странное непечатное ворчание спустилась вторая нога, а рука с недавно обгрызенными ногтями начала чесать колено. Потом он открыл глаза и стал взирать на пол, во вторичной попытке найти тапки, но виден был только один, угодивший в пачку недоеденных чипсов.
- Ну блин... Ну почему так всегда, а? - причитало заспанное и дико зевающее лицо. - Почему меня всегда в такие дни что-то поднимает и гонит? Так не честно. В такое время надо спать без задних ног, а не шляться по нашему чудесному городу без всяких на то оснований. - Правая рука притянула тапок. Левая рука начала таскать в рот чипсы. Голова стала резвей крутиться, но ей так и не удалось поймать в фокус второй тапок, и он просто натянул носки, что лежали в саундбуфере.
По квартире раздалось тихое шарканье, звук открывающего холодильника, довольное гыгыкание, пшик и полное райского блаженства бульканье. Снова шарканье и журчание воды. Спустя мгновение уже совсем счастливое тело вкатилось обратно к кровати и стало снова обыскивать помещение глазами, капая водой с волос в многострадальный пакет чипсов.
Из под стула на колесиках была вытащена рубашка, критически осмотрена, и, за не имением альтернатив, натянута на тело. Потом оглушительно грохоча и обещая всем богам убрать весь этом хлам с пола, в направление коридора проскакало тело на одной ноге, безуспешно пытающее натянуть на себя джинсы. Глухой удар и неожиданно принятое горизонтальное положение очень способствовало попаданию второй ноги в нужную штанину и уже всего через 3-4 минуты, наконец, они были застёгнуты.
Под хруст чипсов были взяты ключи, натянуты кроссовки, открыта дверь и потеряны на мгновения все органы чувств от прекраснейшего аромата тухлой капусты. После хлопка дверью раздалось громкое топанье по лестнице.
Я пытался спускаться потише, но судя по всему мне это плохо удавалось. Запах вокруг был жутким: глаза вылизали из орбит. Так, ступенька, ещё две, и ещё, вот и наш Пётр Михайлович спит уже 3-й день на лесенке, потому что жена не пускает его домой за пьянство. Судя по всему он не очень опечален этим событием. Скоро проснётся с диким сушняком и поползёт за опохмелом. Надо завязывать с пивом по утрам, а то не долго и до такого же состояния дожить... Всё, отныне пью не раньше 6-ти часов. И никаких исключений. Решено. Не забыть бы. А может просто не стоит жениться?
Вот дверь парадной, последняя преграда которая стояла между ним и свежим воздухом. Палец привычно лёг на кнопку домофона, а плечо также привычно отбито об дверь. Потом он нажал на кнопку сильнее и раздался противный писк. Повторный толчок открыл дверь и глаза ослепило солнце, хотя из квартиры казалось, что на улице облачно и пасмурно. Пахло весной, хотя стоял уже конец лета.
Солнце играло своими лучами на лужах и пробегало своим отблеском по гаражам. Бегали и копошились на площадке дети. Вот две девочки устраивают для своих кукл чаепитие, а остальные одной огромной массой носятся и кричат. На скамеечке сидят мамы с бабушками и что-то обсуждают. Некоторые не спеша вяжут носочки.
- Блин, сигареты забыл,- сказал огорчено он и начал искать по карманам хоть какие-то деньги, так как перспектива увидеть Михалыча снова ему совсем не улыбалась. - О! Пятачок. На беломор хватит. - пронеслось в его голове и он вприпрыжку понёсся в ближайший ларёк. Там за кассой сидела молодая китаянка, она плохо владела нашим языком, но того, что она знала вполне хватало для работы. Она листала какой-то журнал. Осмотрев витрину парень заметил нужный ценник. "4-50" гласили невозмутимые цифры написанные чёрным маркером на мятом кусочке картона.
- Можно, - она оторвала глаза от журнала и вопросительно посмотрела, - беломор канал и коробок спичек.
- Спичек нет, - сказала она и положила на прилавок пачку папирос.
- Жалко, - сказал он расплатившись он, взял табак с прилавка и, выходя, добавил, - благодарю.
Выйдя на улицу, он распечатал пачку и, как всегда, задумался над тем, как лучше было бы её открыть, чтоб не пришлось вытрясать из карманов потом табак. В конце концов, он аккуратно оторвал уголок, что рядом с акцизной маркой. Солнце по прежнему слепило глаза. Всё было точно также, как и пару минут назад, вот только поднялся лёгкий ветерок, сложно сказать, был он раньше или нет. Он настолько слаб и нежен, что почувствовать его можно только если ты этого хочешь, если ты нацелен на это. Или если по смотреть на вон то дерево, осину кажется, то его с потрохами выдают трепещущие листочки. То как они дрожат как детишки на горке. Когда они уже совсем замёрзнут, и пальцы на их руках уже практически перестанут гнуться, они всё равно будут снова и снова бежать вверх по горке, чтоб скатится оттуда крича от восторга и брызгая слюной во все стороны.
Вот один листок оборвался и полетел. Он начал крутиться вокруг своей оси обнажая перед светом каждую свою жилку, каждый свой изгиб. Он сделал несколько петель в воздухе и упал на асфальт. Попытался поймать следующий порыв ветра, но тот только протащил его несколько метров царапая и обдирая об асфальт. Потом прибил его к небольшой кучке других опавших листьев.
Парень зажал папиросу в зубы и начал оглядываться по сторонам. В голове вертелась только одна мысль: "У кого бы прикурить?" Выбора было немного, деловая женщина, что говорила по телефону, школьник младших классов и мужик лет 50, почему-то крайне понурый. Выбора то у него на самом деле то в принципе не было. Ребёнок скорей всего ещё не курил, женщина скорей всего была дико занята и просто не заметив прошла бы мимо, по этому он подошёл к мужику.
- У вас не найдётся прикурить? - робко спросил он.
- Найдётся - ответил прохожий и на его лице появилось некоторое подобие улыбки. Нет, это не была натянутая, дежурная улыбка, в ней было что-то очень тёплое и он действительно чему-то обрадовался, но в ней было и очень много грусти. Во втором по счёту кармане была найдена зажигалка, которую он протянул мне слегка дрожащей рукой.
Я закурил. С наслаждением затянул в лёгкие несколько клубов дыма и выпустил их в сторону. Потом вернул зажигалку. Поблагодарил. Только я собрался развернуться и пойти дальше своей дорогой, как на лице мужчины появилась тоска и грусть. Я не мог сейчас от него уйти, я был слишком важен для этого человека в эти минуты. Почему? Одному богу известно, но я это чувствовал.
- Хорошая сегодня погода. - Сказал парень не обращаясь ни к кому. Но человек стоящий рядом схватился за эту фразу.
- Да, погода отличная, тепло и светит солнце. Тихо и безветренно. - с жаром выпалил он. - Давайте познакомимся в этот прекрасный день, меня зовут Андрей, а вас?
- Меня Стас, - они обменялись рукопожатиями. - Очень приятно.
Между ними полилась беседа. Они говорили сначала на обычные темы для подобных диалогов, погода, новости, интеллект американцев. Потом мужчина стал рассказывать про себя, про то что с ним прошло недавно. Как он работает электриком, и как вчера случилась трагедия с его напарником. Они выехали на вызов, несколько домов остались без электричества, какая-то авария в трансформаторной будке. "Они стали копаться в проводах, и Валеру ударило разрядом в 320 вольт. Он упал на пол. Напарник быстро вытащил его на улицу, крикнул проходящим мимо школьникам чтоб те вызвали скорую и стал делать ему не прямой массаж сердца. Оно не билось. Толчок. Толчок. Толчок. Выдох в его лёгкие. Толчок.
Скорая приехала через 23 минуты после происшествия. К этом времени мозг уже начал умирать. Нейроны начали превращаться в песок. Врачи не стали ничего делать, так как он уже всё равно уже не станет тем человеком, которым был пол часа назад. В лучшем случае он просто потеряет память, в худшем останется калекой до конца жизни. Как правило в таком случае люди либо сами кончают с жизнью, или просят о эвтаназии.
Он рассказывал мне всё это потому, что ему было не с кем больше поделиться. Дети наварят ли станут слушать о его проблемах. У них своя жизнь. Свои проблемы. Жене вообще всё равно, что ним происходит, лишь бы деньги приносил домой. Чувства уже давно прошли. Остались только дети.
Вот я начал скучать, от этого монолога. Мне было искренне жалко этого человека. Он много прожил. Он лучше меня понимал жизнь, но он умер уже давно. Мозг заняла только одна мысль, как бы сказать ему, что мне пора, что время поджимает. Это было очень сложно, я знал, он во мне нуждается не меньше чем я в нём. Что я нужен ему, иначе в скором времени просто сорвётся. Лопнет та пружинка, что держит его последние годы и он умрёт через несколько месяцев. Не известно к чему это може его привести. Может о убьёт свою семью, а потом себя. Может просто сопьётся. Да какая разница?
Не знаю как, но он как-то заметил то, что я уже перестал вслушиваться в мои слова, но его это не огорчило, он понимал, что мне это не интересно, наши жизненные линии не имеют ничего общего. Мужчина довёл до конца свою мысль, поднялся на ноги, извинился за то, что так долго рассказывал о себе и, наверняка, испортил настроение. Поблагодарил, за то, что выслушал его и ушёл домой улыбаясь. Он казался новорождённым. Такими люди выходят с проповеди. Чистыми и полностью спокойными внутри.
-------------------------------------------------------------
Он уходит, с ключами в руке, напевая, на чужом языке: "На песке не осталось, ничего что казалось, будто в чашке плескалось, кофе, самая малость. И пролилась..."
Tequilajazzz (с)
- Блин, - пронеслось в сознание. - Выключите солнце,- простонала голова зарываясь обратно в одеяло. Но времени не было, надо было вставать. Вот только не совсем понятно зачем это всё надо, но просто надо выкапываться из под этого чудесного одеяла, под которым так тихо и тепло. - Надо водичкой облиться. И попить...
Одна нога неуклюже высунулась из под пристанища райского блаженства, и, как перископ подлодки, начала крутиться из стороны в сторону в поисках пирса. Вот только нельзя ходить судам на ощупь, а то береговая линия быстро превратилась бы в нечто пилообразное. Тапок улетел в неизвестном направление. Под странное непечатное ворчание спустилась вторая нога, а рука с недавно обгрызенными ногтями начала чесать колено. Потом он открыл глаза и стал взирать на пол, во вторичной попытке найти тапки, но виден был только один, угодивший в пачку недоеденных чипсов.
- Ну блин... Ну почему так всегда, а? - причитало заспанное и дико зевающее лицо. - Почему меня всегда в такие дни что-то поднимает и гонит? Так не честно. В такое время надо спать без задних ног, а не шляться по нашему чудесному городу без всяких на то оснований. - Правая рука притянула тапок. Левая рука начала таскать в рот чипсы. Голова стала резвей крутиться, но ей так и не удалось поймать в фокус второй тапок, и он просто натянул носки, что лежали в саундбуфере.
По квартире раздалось тихое шарканье, звук открывающего холодильника, довольное гыгыкание, пшик и полное райского блаженства бульканье. Снова шарканье и журчание воды. Спустя мгновение уже совсем счастливое тело вкатилось обратно к кровати и стало снова обыскивать помещение глазами, капая водой с волос в многострадальный пакет чипсов.
Из под стула на колесиках была вытащена рубашка, критически осмотрена, и, за не имением альтернатив, натянута на тело. Потом оглушительно грохоча и обещая всем богам убрать весь этом хлам с пола, в направление коридора проскакало тело на одной ноге, безуспешно пытающее натянуть на себя джинсы. Глухой удар и неожиданно принятое горизонтальное положение очень способствовало попаданию второй ноги в нужную штанину и уже всего через 3-4 минуты, наконец, они были застёгнуты.
Под хруст чипсов были взяты ключи, натянуты кроссовки, открыта дверь и потеряны на мгновения все органы чувств от прекраснейшего аромата тухлой капусты. После хлопка дверью раздалось громкое топанье по лестнице.
Я пытался спускаться потише, но судя по всему мне это плохо удавалось. Запах вокруг был жутким: глаза вылизали из орбит. Так, ступенька, ещё две, и ещё, вот и наш Пётр Михайлович спит уже 3-й день на лесенке, потому что жена не пускает его домой за пьянство. Судя по всему он не очень опечален этим событием. Скоро проснётся с диким сушняком и поползёт за опохмелом. Надо завязывать с пивом по утрам, а то не долго и до такого же состояния дожить... Всё, отныне пью не раньше 6-ти часов. И никаких исключений. Решено. Не забыть бы. А может просто не стоит жениться?
Вот дверь парадной, последняя преграда которая стояла между ним и свежим воздухом. Палец привычно лёг на кнопку домофона, а плечо также привычно отбито об дверь. Потом он нажал на кнопку сильнее и раздался противный писк. Повторный толчок открыл дверь и глаза ослепило солнце, хотя из квартиры казалось, что на улице облачно и пасмурно. Пахло весной, хотя стоял уже конец лета.
Солнце играло своими лучами на лужах и пробегало своим отблеском по гаражам. Бегали и копошились на площадке дети. Вот две девочки устраивают для своих кукл чаепитие, а остальные одной огромной массой носятся и кричат. На скамеечке сидят мамы с бабушками и что-то обсуждают. Некоторые не спеша вяжут носочки.
- Блин, сигареты забыл,- сказал огорчено он и начал искать по карманам хоть какие-то деньги, так как перспектива увидеть Михалыча снова ему совсем не улыбалась. - О! Пятачок. На беломор хватит. - пронеслось в его голове и он вприпрыжку понёсся в ближайший ларёк. Там за кассой сидела молодая китаянка, она плохо владела нашим языком, но того, что она знала вполне хватало для работы. Она листала какой-то журнал. Осмотрев витрину парень заметил нужный ценник. "4-50" гласили невозмутимые цифры написанные чёрным маркером на мятом кусочке картона.
- Можно, - она оторвала глаза от журнала и вопросительно посмотрела, - беломор канал и коробок спичек.
- Спичек нет, - сказала она и положила на прилавок пачку папирос.
- Жалко, - сказал он расплатившись он, взял табак с прилавка и, выходя, добавил, - благодарю.
Выйдя на улицу, он распечатал пачку и, как всегда, задумался над тем, как лучше было бы её открыть, чтоб не пришлось вытрясать из карманов потом табак. В конце концов, он аккуратно оторвал уголок, что рядом с акцизной маркой. Солнце по прежнему слепило глаза. Всё было точно также, как и пару минут назад, вот только поднялся лёгкий ветерок, сложно сказать, был он раньше или нет. Он настолько слаб и нежен, что почувствовать его можно только если ты этого хочешь, если ты нацелен на это. Или если по смотреть на вон то дерево, осину кажется, то его с потрохами выдают трепещущие листочки. То как они дрожат как детишки на горке. Когда они уже совсем замёрзнут, и пальцы на их руках уже практически перестанут гнуться, они всё равно будут снова и снова бежать вверх по горке, чтоб скатится оттуда крича от восторга и брызгая слюной во все стороны.
Вот один листок оборвался и полетел. Он начал крутиться вокруг своей оси обнажая перед светом каждую свою жилку, каждый свой изгиб. Он сделал несколько петель в воздухе и упал на асфальт. Попытался поймать следующий порыв ветра, но тот только протащил его несколько метров царапая и обдирая об асфальт. Потом прибил его к небольшой кучке других опавших листьев.
Парень зажал папиросу в зубы и начал оглядываться по сторонам. В голове вертелась только одна мысль: "У кого бы прикурить?" Выбора было немного, деловая женщина, что говорила по телефону, школьник младших классов и мужик лет 50, почему-то крайне понурый. Выбора то у него на самом деле то в принципе не было. Ребёнок скорей всего ещё не курил, женщина скорей всего была дико занята и просто не заметив прошла бы мимо, по этому он подошёл к мужику.
- У вас не найдётся прикурить? - робко спросил он.
- Найдётся - ответил прохожий и на его лице появилось некоторое подобие улыбки. Нет, это не была натянутая, дежурная улыбка, в ней было что-то очень тёплое и он действительно чему-то обрадовался, но в ней было и очень много грусти. Во втором по счёту кармане была найдена зажигалка, которую он протянул мне слегка дрожащей рукой.
Я закурил. С наслаждением затянул в лёгкие несколько клубов дыма и выпустил их в сторону. Потом вернул зажигалку. Поблагодарил. Только я собрался развернуться и пойти дальше своей дорогой, как на лице мужчины появилась тоска и грусть. Я не мог сейчас от него уйти, я был слишком важен для этого человека в эти минуты. Почему? Одному богу известно, но я это чувствовал.
- Хорошая сегодня погода. - Сказал парень не обращаясь ни к кому. Но человек стоящий рядом схватился за эту фразу.
- Да, погода отличная, тепло и светит солнце. Тихо и безветренно. - с жаром выпалил он. - Давайте познакомимся в этот прекрасный день, меня зовут Андрей, а вас?
- Меня Стас, - они обменялись рукопожатиями. - Очень приятно.
Между ними полилась беседа. Они говорили сначала на обычные темы для подобных диалогов, погода, новости, интеллект американцев. Потом мужчина стал рассказывать про себя, про то что с ним прошло недавно. Как он работает электриком, и как вчера случилась трагедия с его напарником. Они выехали на вызов, несколько домов остались без электричества, какая-то авария в трансформаторной будке. "Они стали копаться в проводах, и Валеру ударило разрядом в 320 вольт. Он упал на пол. Напарник быстро вытащил его на улицу, крикнул проходящим мимо школьникам чтоб те вызвали скорую и стал делать ему не прямой массаж сердца. Оно не билось. Толчок. Толчок. Толчок. Выдох в его лёгкие. Толчок.
Скорая приехала через 23 минуты после происшествия. К этом времени мозг уже начал умирать. Нейроны начали превращаться в песок. Врачи не стали ничего делать, так как он уже всё равно уже не станет тем человеком, которым был пол часа назад. В лучшем случае он просто потеряет память, в худшем останется калекой до конца жизни. Как правило в таком случае люди либо сами кончают с жизнью, или просят о эвтаназии.
Он рассказывал мне всё это потому, что ему было не с кем больше поделиться. Дети наварят ли станут слушать о его проблемах. У них своя жизнь. Свои проблемы. Жене вообще всё равно, что ним происходит, лишь бы деньги приносил домой. Чувства уже давно прошли. Остались только дети.
Вот я начал скучать, от этого монолога. Мне было искренне жалко этого человека. Он много прожил. Он лучше меня понимал жизнь, но он умер уже давно. Мозг заняла только одна мысль, как бы сказать ему, что мне пора, что время поджимает. Это было очень сложно, я знал, он во мне нуждается не меньше чем я в нём. Что я нужен ему, иначе в скором времени просто сорвётся. Лопнет та пружинка, что держит его последние годы и он умрёт через несколько месяцев. Не известно к чему это може его привести. Может о убьёт свою семью, а потом себя. Может просто сопьётся. Да какая разница?
Не знаю как, но он как-то заметил то, что я уже перестал вслушиваться в мои слова, но его это не огорчило, он понимал, что мне это не интересно, наши жизненные линии не имеют ничего общего. Мужчина довёл до конца свою мысль, поднялся на ноги, извинился за то, что так долго рассказывал о себе и, наверняка, испортил настроение. Поблагодарил, за то, что выслушал его и ушёл домой улыбаясь. Он казался новорождённым. Такими люди выходят с проповеди. Чистыми и полностью спокойными внутри.
Я гуляю вдоль обрыва+ Комент 0.1
Снова извеняюсь за то что рукопись.
http://narod.ru/disk/679900000/Ya%20gulyayu%20vdol'%20pbriva%20%2B%20koment%200.1.zip.html
http://narod.ru/disk/679900000/Ya%20gulyayu%20vdol'%20pbriva%20%2B%20koment%200.1.zip.html
Подписаться на:
Сообщения (Atom)